НЕКЛАССИЧЕСКАЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПАРАДИГМЫ ХХ ВЕКА

В.Е. Быданов

Проблема познания - вопрос о действительности знания, и, следовательно, вопрос об отношении человеческого познания к внешнему миру и о прояснении самой действительности как внутренней форы знания относится к непреходящим проблемам человеческого существования. То, как люди творят свою историю - и индивидуальную историю, и историю человеческих сообществ - в существенной степени зависит от наделенного сознанием самосознания и от критических размышлений о том, что такое познание, откуда оно возникает и каких результатов оно способно достигнуть. Философия познания сама по себе есть одно из тех исторических установлений, которыми люди поверяют свою деятельность.

Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования вопросов природы и возможности знания, его границ и условий достоверности. Однако теоретико-познавательная проблематика может содержаться в философской концепции и в имплицитном виде, например, через формулирование онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания. Определение категории "познание" невозможно вне эпистемической картины мира и общей эпистемической теории.

Для корректной рефлексии необходимо демаркировать познание и теорию познания. То, что подразумевается под термином "теория познания", есть совокупность теорий познания. Теории познания и, в частности, различные эпистемологические концепции, существуют и как составные части философских построений и в рамках отдельных наук. Как раздел философии теория познания представляет собой неэмпирическое учение о возникновении, сущности, развитии, структуре и функциях познания, а также о его возможностях и границах. Философская теория познания является, с одной стороны, исторической формой познания, а с другой - спекулятивной теорией, трактующей основы и движущие силы познания, филогенетические и онтогенетические закономерности взаимоотношений между познанием и практикой, в особенности, между теорией и практикой, а также взаимосвязь теории и опыта, теории и эксперимента, субъектно-объектных отношений, отношения познания к истине и, наконец, закономерности аналитико-синтетических функций познания - как эпистемических, так и нормативных (критических, оценочных, регулятивных). В соответствии с различными онтологическими, эпистемологическими и методологическими предпосылками и ориентациями те или иные теории познания решают частные проблемы различным и зачастую противоположным образом.

Эпистемология и гносеология представляют собой элементы картин мира и человека и вместе с тем систем их обоснования, они составляют часть третьего мира объективного знания, отношение к которому человеческого познания определяется семантикой картины мира. Они являются - эксплицитно или имплицитно - основой понятий "действительности", с помощью которых конституируется действительность знания, в рамках которых только и становится возможной референция. Они всегда играют роль "рамочных теорий", необходимых для выбора онтологии.

Познание представляет собой идеальную форму, в которой человечество, осмысливая свое отношение к природе и исторически сложившиеся отношения между людьми, стремится в ходе логико-исторического процесса приближения к истине найти ответ на основной вопрос своего существования - на вопрос о том, как возможны верные суждения о бытии и о сущем и как с их помощью может быть обоснована подлинно человеческая практика. Познание - это способ актуализации проблемы, постановка которой изначально обусловлена онтологическим несовпадением объекта и

субъекта, бытия и сознания, мира-в-себе и мира-для-нас. Познание - это чувственно-рациональный когнитивный акт, в котором узнавание явлений действительности и рефлективное знание, различающее субъект и объект, образуют единство. Познание -это результирующая познавательных актов, осуществляемых познающими субъектами; это процесс возрастания рациональности человеческого рода.

Познание представляет собой результат деятельности, которую детерминируют следующие факторы: 1) действительность материальных и идеальных феноменов, в ходе познавательного процесса трансформирующихся в объекты познания; 2) внутренняя структура и динамика знания; 3) социально-исторические отношения, делающие необходимой и возможной практику и образующие открытую прошлому и будущему рамку, внутри которой реализуются возможности познания.

Знание конституирует действительность, сопряженную с внешней реальностью и представляющую собой универсум значений. Этот процесс развертывается в истории цивилизации, реализуясь на различных исторических уровнях. В ходе этого процесса постоянно изменяются структура и функции познания, а следовательно, и соотношение между его внутренней (идеально-логической) и внешней (материально-общественной) историей. Это изменение связано с непрерывным расширением знания человека о мире и о самом себе, с расширением области компетенции индивидуального сознания, его познавательных возможностей.

Многообразие трактовок познания как в истории философии, так и в истории науки само по себе является формой выражения историчности познания, его структуры и функций. Эпистемологические установки различным образом определяются общими (рамочными) теориями и практическими интересами, в частности, теми, при анализе которых они используются: понятие познания является, во-первых, относительным в теоретическом отношении, во-вторых, же оно относительно в социальном отношении; к нему с необходимостью относится зависимость его содержания от того, как понимается действительность и, в особенности, жизнедеятельность человека; на него оказывает влияние представление о том, как система мировоззрения соотносится с действительностью. В связи с этим некоторые исследователи, например, Крафт, указывают, что формулировка понятия познания вообще может быть не чем иным, как результатом постулирования, и ее пригодность определяется конвенциональностью.

Исторически теория познания находится в центре всей проблематики западной философии, начиная с XVII века. С этого периода решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. В этот период складывается классический тип теории познания, вершиной и концом которой являются гносеологии Канта и Гегеля. Начиная со второй половины XIX в. и до середины ХХ в., теория познания продолжает занимать центральное место в западной философии, но постепенно формируются основания и элементы неклассической теории познания. И уже в последней трети ХХ в. появляется необходимость в переосмыслении самих способов постановки проблем и способов решения классической теории познания, выявляются новые связи теории познания и других областей философии, а также науки и культуры в целом. Этот процесс сопровождается появлением философских концепций, которые либо объявляют гносеологию маргинальным философским знанием, либо декларируют ее "преодоление", через отказ от всей ее проблематики (например, в неопрагматизме Р. Рорти). Т.е. предпринимается попытка отказа от эпистемической рациональности, представляющей собой масштаб для измерения рациональности человеческих поступков.

Понимание характера проблем современной теории познания, ее судьбы и возможного будущего предполагает анализ с выделением двух ее типов: классического и неклассического, в которых присутствуют различные интерпретации познавательного

процесса. В классической теории познания выделяют следующие особенности (например, В.А. Лекторский): 1) критицизм как критика традиции, с проблемой обоснования знания, которая становится центральной в западноевропейской философии, начиная с XVII в. (Ф. Бэкон, Р. Декарт, Дж Беркли и др.). Критицизм определяет главный пафос теоретико-познавательных построений классического типа (например, И. Кант, Э. Мах и др.).

2) Фундаментализм и нормативизм, которые подразумевают, что сам идеал знания, на основе которого решается задача критики, должен быть обоснован, т.е. следует найти такой фундамент всех наших знаний, относительно которого не возникает никаких сомнений. Все то, что претендует на знание, но в действительности не покоится на этом фундаменте, должно быть отвергнуто. При этом следует различать то, что фактически имеет место в познающем сознании, и то, что должно быть для того, чтобы считаться знанием (т.е. то, что соответствует норме). В этом качестве классическая теория познания выступала не только в качестве критики, но и как средство утверждения определенных типов знания, как средство их своеобразной культурной легитимации. В этот период происходит разделение теоретико-познавательных концепций на эмпиризм и рационализм, на психологистов и антипсихологистов.

3) Субъектоцентризм, т.е. в качестве несомненного и неоспоримого базиса, на котором можно строить систему знания, выступает сам факт существования субъекта.

4) Наукоцентризм. Это включает в себя понимание, что теория познания приобрела классический вид именно в связи с возникновением науки Нового времени (классической научной рациональности) и во многом выступала как средство легитимации этой науки. Поэтому большинство теоретико-познавательных систем исходило из того, что именно научное знание, как оно было представлено в математическом естествознании этого времени, является высшим типом знания, а то, что говорит наука о мире, и существует на самом деле. Многие проблемы, обсуждавшиеся в теории познания, могут быть поняты только в свете этой установки.

В 60-х гг. ХХ века постепенно начинает складываться неклассическая теория познания, которая отличается от классической по всем основным параметрам. Изменение теоретико-познавательной проблематики и методов работы в этой области связано с новым пониманием познания и знания, а также отношения теории познания и других наук о человеке и культуре. Это новое понимание, в свою очередь, обусловлено сдвигами в современной культуре в целом, катализатором чего выступил постмодерн.

В теориях познания ХХ века представлен широкий спектр концепций, по-разному фиксирующих иерархическую организацию знания. Главное, чем они различаются, -оценка "жесткости" структуры знания, пригодности ее для любых познавательных обстоятельств, ее, так сказать, универсальности. Вопрос заключается в том, чтобы научиться ориентироваться в тех реальных познавательных контекстах, где те или иные гносеологические и эпистемологические подходы, нормы и критерии оказываются эффективными (прагматизация).

Такого рода задача не предполагает релятивизацию эпистемологических подходов, но, напротив, указывает на наличие в познавательной деятельности некоторых стержневых установок (например, эмпиризма), присутствие которых только и позволяет ставить в эпистемологии вопрос об уместности обращения в познавательной практике к тем или иным стандартам и нормам, а также к стоящим за этими нормами эпистемологическим позициям. В этой уместности или неуместности использования тех или иных эпистемологических норм как раз и проступают объективные основания познавательного запроса, обращенного к современной гносеологии и эпистемологии, объективные основания ее функциональных границ. Эти

границы контекстуальны, и для раскрытия сущностных функций эпистемологии необходимо прояснить контекст ее познавательного функционирования.

Неклассическая эпистемология нормирует познавательную деятельность, т.е. представляет нормы, на базе которых становится возможной критико-рефлексивная оценка и соответствующая коррекция познавательной практики. Неклассическая эпистемология выявляет существенные характеристики познавательного отношения человека к миру и, обобщая их, разрабатывает концепцию природы познания, его возможностей и границ (преимущественно на натуралистической основе). На этой концептуальной основе она и формирует условия истинности знания - различного рода нормы, стандарты и критерии, соблюдение которых является необходимым условием истинной оценки знания.

Можно выделить некоторые общие особенности неклассической эпистемологии, представленной рядом теоретико-познавательных комплексов.

1) Пост-критицизм - это сохранение философского критицизма, но с одновременным признанием того фундаментального факта, что познание не может начаться с нуля, на основе недоверия ко всем традициям, что предполагает неизбежно вписанность познающего субъекта в одну из них. Всякая критика должна предполагать некую точку опоры, принятие чего-то, что не критикуемо в данное время и в данном контексте (это может стать объектом критики в другое время и в ином контексте) (идеи позднего Л. Витгенштейна). Это значит, что в коллективно выработанном знании может иметься такое содержание, которое не осознается в данный момент участниками коллективного или индивидуального познавательного процесса (М. Полани).

2) Отказ от фундаментализма. Как результат исследований в логическом позитивизме и опрерационализме, он связан с обнаружением изменчивости познавательных норм, невозможности формулировать жесткие и неизменные нормативные предписания развивающемуся познанию. Но здесь присутствует разброс мнений от неопрагматизма Р. Рорти с его декларацией конца теории познания и замены ее философской герменевтикой до частичного сохранения, но в новой интерпретации, эпистемологии, что нашло свое выражение в натуралистических теоретико-познавательных программах (когнитивной науки) "натурализованной эпистемологии" У. Куайна, "генетической эпистемологии" Ж. Пиаже, "эволюционной эпистемологии" К. Поппера, К. Лоренца, Г. Фолмера. Таким образом, в рамках неклассической теории познания как бы происходит своеобразное возвращение к психологизму, но на более высоком уровне.

Но здесь неклассическую эпистемологию может поджидать опасность, связанная с тем, что философский идеал познания может быть заменен на естественнонаучный. В качестве научных могут рассматриваться теперь методы и результаты одного лишь естествознания, но не философии. С изменением познавательного идеала представление человека о самом себе также претерпевает коренные изменения. Идеалистическая концепция, с точки зрения которой он является духовным существом, в определенной степени случайно заключенным в телесную оболочку, уступает место концепции натуралистической, трактующей его как часть природы, причем духовные и культурные достижения человека объявляются биологическими, исходя из структуры и эволюции его организма и присущих ему врожденных моделей поведения.

3) Отказ от субъектоцентризма. В неклассической эпистемологии познающий субъект - не непосредственная данность, а изначально включен в реальный мир и систему отношений с другими субъектами. И здесь главным становится вопрос не о том, как понять познание внешнего мира (или даже доказать его существование) и мира других людей, а как объяснить генезис индивидуального сознания, исходя из этой данности.

4) Отказ от наукоцентризма. Наука - важнейший способ познания реальности. Но научное знание - фаллибилично (К. Поппер) и дискретно. Оно принципиально не может вытеснить другие виды знаний, например, связанных с миром повседневности (обыденное знание, донаучное знание и др.). В рамках постнеклассической рациональности научное знание неизбежно должно взаимодействовать с ними, тем самым утверждая познавательный плюрализм различных познавательных традиций, их взаимную критику, частичную конвергенцию и конкуренцию.

В целом важнейшей тенденцией теоретико-познавательных парадигм второй половины ХХ в. является стремление к комплексному междисциплинарному подходу в разработке всей совокупности теоретико-познавательных проблем. Широкий набор определений неклассической эпистемологии: "генетическая", "эволюционная", " натуралистическая", "историческая", "динамическая", "экспериментальная" и др. -выражает не только важные особенности в позициях различных авторов, но и то общее, что их объединяет: уверенность в необходимости и плодотворности системного конкретно-научного анализа всех аспектов процесса познания и его механизмов.

Учение о бытии у античных философов неразрывно связано с их представлением о познании. Агностицизм не присущ философии Антично-сти. Правда, в эллинистически-римский период античной философии воз-никает скептицизм, основателем которого был Пиррон. Но скептицизм не является агностицизмом в подлинном смысле слова. Скептицизм, дове-ряя органам чувств и констатируя изменчивость восприятий и впечатле-ний, учил воздерживаться от суждений об. истинной природе вещей. «Ни-чего не определять, ни с чем не соглашаться» - вот девиз скептицизма.

Подавляющее большинство философов Античности не разделяют позиции скептицизма и признают безусловную познаваемость мира. Но их представления о цели познания, а в связи с этим — и о самом процессе познания, существенно отличаются от наших представлений, сформировав-шихся в новое время. Цель познания античная философия видит не в познании изменчивой чувственно-предметной реальности, а в том, что стоит за ней, обуславливает само её существование, оставаясь всегда равным са-мому себе, в познании Единого. Поэтому философия и является, по мне-нию греков, высшей наукой; только с помощью неё можно постичь Еди-ное, первооснову. Знание, содержащееся в других науках (у греков мы встречаем зачатки истории (Геродот, Фукидид), медицины (Гиппократ, Га-пен), математики (Пифагор, Евклид), физики (Демокрит, Архимед), астро-номии (Птолемей, Аристарх - гелиоцентрическая система)) является лишь более или менее достоверным мнением. Греческие философы, особенно в доклассический и классический период, четко разделяют результаты познание на знание и мнение.

Такое понимание цели познания и сущности самого знания обу-славливает и своеобразное понимание самого процесса познания. Грече-ским философам ясно, что у человека есть два инструмента, два средства познания чувство и разум. Но роль их в процессе познания различна. По мысли античных философов, чувственное познание не может дать нам истинное знание, оно может служить лишь источником мнения. И это объ-яснимо. Единое, первооснову, первопричину нельзя ни увидеть, ни услы-шать, ни осязать. Даже Демокрит, который рассматривает процесс позна-ния как истечение из объекта атомов-посредников и воздействие на атомы и органах чувств, в результате чего у нас образуются образы, считает, что истина доступна только разуму. Ведь атомы, составляющие сущность вещей настолько малы, что не могут восприниматься чувствами, а только разумом. «Поистине, — заявляет он, — существуют лишь атомы и пустота, цист, вкус, запах существуют лишь во мнении».

Но как мы можем познать первооснову, Единое, общее, если чувственные восприятия не в состоянии дать нам представления о нем, если разум не может опереться на чувственные данные? В какой-то мере ответ пи этот вопрос даёт нам теория познания Платона. По Платону, познание есть воспоминание. Подлинным миром, по Платону, как уже говорилось, является мир идей, и он выступает целью познания. Достигается эта цель с помощью души, которая до того, как вселиться в тело человека как в свою темницу (образ тела человека как темницы души - не христианский, а античный образ), обитала в мире идей и могла созерцать их. Теперь ей стоит только вспомнить то, что она видела. «...Раз душа бессмертна, - пи-шет Платон в диалоге «Менон», - часто рождается и видела все и здесь, и в Аиде, то нет ничего, чего бы она не познала; потому ничего удивитель-ного нет в том, что и насчет добродетели, и насчет всего прочего она спо-собна вспомнить то, что прежде ей было известно»

Попытку преодолеть противоположность чувственного и разумного познания предпринимает Аристотель. Это вытекает из его учения о бытии. Аристотель под субстанцией понимает единичные предметы и виды. Виды в качестве форм составляют сущность вещей, присутствуют в них в каче-стве формообразующего начала. Познание начинается с чувственного вос-питания конкретных вещей, но целью познания является познание видов или форм, которое достигается абстрагированием от чувственно-конкретных предметов. Однако он не до конца последователен в этом во-просе. Так, рассуждая в «Метафизике» об уме, Аристотель утверждает, что высшее мышление не может быть мышлением о предметах. «...Ум мыс-лит сам себя, если только он превосходнейшее и мышление его есть мыш-ление о мышлении» . «... Быть мыслью и быть постигаемым мыс-лью - не одно и то же. Но не есть ли в некоторых случаях само знание предмет [знания]: в знании о творчестве предмет - сущность, взятая без материй, и суть бытия, в знании умозрительном - определение и мыш-ление. Поскольку, следовательно, постигаемое мыслью и ум не отличны друг от друга у того, что не имеет материи, то они будут одно и то же, и мысль будет составлять одно с постигаемым мыслью». Таким образом, Аристотель полагает, что истинное познание связано с мышлени-ем. Мысленное познается лишь мыслью - таков основной вывод античной философии о познании. А способность к мышлению, душа человеку присущи потому, что он есть порождение Космоса, который тоже мыслит, тоже обладает душой. В этом заключается своеобразие античного понима-ния не только познания, но и человека.

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ (гносеология, эпистемология)- раздел философии, в котором анализируется природа и возможности знания, его границы и условия достоверности. Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования этих вопросов. Однако проблематика теории познания может содержаться в философской концепции и в имплицитном виде, например, через формулирование онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания. Знание как проблема специально исследуется уже в античной философии (софисты, Платон, Аристотель), хотя и в подчинении онтологической тематике. Теория познания оказывается в центре всей проблематики западной философии в 17 веке: решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. Складывается классический тип теории познания. Правда, сам термин «теория познания» появляется довольно поздно - только в 1832 году; до этого проблематика изучалась под другими названиями: анализ ума, исследование познания, критика разума и др. (обычно термин «эпистемология» употребляется как синонимичный термину «теория познания»; однако некоторые философы, например К. Поппер, относят к эпистемологии только изучение научного познания). Теория познания продолжала занимать центральное место в западной философии вплоть до середины 20 века, когда появляется необходимость в переосмыслении самих способов постановки ее проблем и способов решения, выявляются новые связи теории познания и других областей философии, а также науки и культуры в целом. Возникает неклассическая теория познания. Вместе с тем в это время появляются философские концепции, которые либо пытаются отодвинуть теоретико-познавательную проблематику на периферию философии, либо даже отказаться от всей проблематики теория познания, «преодолеть» ее. Понимание характера проблем теории познания, их судьбы и возможного будущего предполагает анализ двух ее типов: классического и неклассического. В классической теории познания можно выделить следующие особенности:

1. Критицизм. В сущности вся философия возникает как не-доверие к традиции, к тому, что навязывается индивиду внешним (природным и социальным) окружением. Философия - это способ самоопределения свободной личности, которая полагается только на себя, на собственные силы чувства и разума в нахождении предельных оснований своей жизнедеятельности. Поэтому философия выступает также и как критика культуры. Теория познания - это критика того, что считается знанием в обыденном здравом смысле, в науке данного времени, в других философских системах. Поэтому исходной для теории познания является проблема иллюзии и реальности, мнения и знания. Эта тематика была хорошо сформулирована уже Платоном в диалоге «Теэтет». Что считать знанием? Ясно, что это не может быть общепринятое мнение, ибо оно может быть общим заблуждением; это не может быть и просто мнение, которому соответствует реальное положение дел (т. е. истинное высказывание), ибо соответствие между содержанием высказывания и реальностью может быть чисто случайным. Платон приходит к выводу о том, что знание предполагает не только соответствие содержания высказывания и реальности, но и обоснованность первого.

Проблема обоснования знания становится центральной в западноевропейской философии начиная с 17 века. Это связано со становлением нетрадиционного общества, с появлением свободного индивида, полагающегося на самого себя. Именно в это время происходит то, что иногда называют «эпистемологическим поворотом». Что именно можно считать достаточным обоснованием знания? Этот вопрос оказывается в центре философских дискуссий. Теория познания выступает прежде всего как критика сложившихся метафизических систем и принятых систем знания с точки зрения определенного идеала знания. Для Ф. Бэкона и Р. Декарта - это критика схоластической метафизики и перипатетической науки. Для Д. Беркли - это критика материализма и ряда идей новой науки, в частности идеи абсолютного пространства и времени в физике Ньютона и идеи бесконечно малых величин в разработанном в это время дифференциальном и интегральном исчислении (последующая история науки показала правоту этой критики). Кант использует свою теоретико-познавательную конструкцию для демонстрации невозможности традиционной онтологии, а также и некоторых научных дисциплин (напр., психологии как теоретической, а не описательной науки). Сама система кантовской философии, в основе которой лежит теория познания, носит название критической. Критицизм определяет главный пафос и других теоретико-познавательных построений классического типа. Так, напр., у Э. Маха теория познания выступает как способ обоснования идеала описательной науки и критики идей абсолютного пространства и времени классической физики (эта критика была использована А. Эйнштейном при создании специальной теории относительности), а также атомной теории (что было отвергнуто наукой). Логические позитивисты использовали свой теоретико-познавательный принцип верификации для критики ряда утверждений не только в философии, но и в науке (в физике и психологии). Поппер с помощью теоретико-познавательного принципа фальсификации пытался продемонстрировать ненаучность марксизма и психоанализа.

2. Фундаментализм и нормативизм. Сам идеал знания, на основе которого решается задача критики, должен быть обоснован. Иными словами, следует найти такой фундамент всех наших знаний, относительно которого не возникает никаких сомнений. Все то, что претендует на знание, но в действительности не покоится на этом фундаменте, должно быть отвергнуто. Поэтому поиск основания знаний не тождественен простому выяснению причинных зависимостей между разными психическими образованиями (например, между ощущением, восприятием и мышлением), а направлен на выявление таких знаний, соответствие которым может служить нормой. Следует различать между тем, что фактически имеет место в познающем сознании (а все, что в нем есть, напр. иллюзия восприятия или заблуждение мышления, чем-то причинно обусловлено), и тем, что должно быть для того, чтобы считаться знанием (т. е. то, что соответствует норме). При этом в истории философии нередко нормативное смешивалось с фактически сущим и выдавалось за последнее.

В этом своем качестве теория познания выступала не только в качестве критики, но и как средство утверждения определенных типов знания, как средство их своеобразной культурной легитимации. Так, согласно Платону, чувственное восприятие не может дать знание, по-настоящему можно знать только то, о чем учит математика. Поэтому в строгом смысле слова не может быть науки об эмпирических феноменах, идеал науки - геометрия Эвклида. Согласно Аристотелю, дело обстоит иначе: чувственный опыт говорит нечто о реальности. Опытная наука возможна, но она не может быть математической, ибо опыт качествен и не математизируем. Новоевропейская наука, возникшая после Коперника и Галилея, по сути дела синтезировала программы Платона и Аристотеля в виде программы математического естествознания, основанного на эксперименте: эмпирическая наука возможна, но не на основе описания того, что дано в опыте, а на основе искусственного конструирования в эксперименте (а это предполагает использование математики) того, что исследуется. В основе этой программы лежит определенная теоретико-познавательная установка: реальность дана в чувственном опыте, но ее глубинный механизм постигается с помощью ее препарирования и математической обработки. Теория познания в этом случае выступает как способ обоснования и узаконения новой науки, которая противоречила и старой традиции, и здравому смыслу, была чем-то странным и необычным. В это же время происходит разделение теоретико-познавательных концепций на эмпиризм и рационализм. С точки зрения эмпиризма обоснованным может считаться только то знание, которое в максимальной степени соответствует данным чувственного опыта, в основе которого лежат либо ощущения (сенсуализм), либо «чувственные данные» (неореализм), либо элементарные протокольные предложения (логический эмпиризм). Рационализм в качестве знания рассматривал только то, что вписывается в систему «врожденных идей» (Декарт, Спиноза) либо в систему категорий и схем (Гегель, неокантианцы). Кант пытался занять некую третью позицию в этом споре.

Другое принципиальное разделение, характерное для классической теории познания, - это разделение на психологистов и антипсихологистов. Конечно, все философы различали причинное объяснение тех или иных феноменов сознания и их нормативное оправдание. Однако для психологистов (к ним относятся все эмпирики, а также некоторые сторонники теории «врожденных идей») норма, обеспечивающая связь познания с реальностью, коренится в самом эмпирически данном сознании: это - определенный факт сознания, а теория познания в этой связи основывается на психологии. Исторически многие исследователи в области теории познания были одновременно и выдающимися психологами (Д. Беркли, Д. Юм, Э. Мах и др.). Для антипсихологистов теоретико-познавательные нормы, говорящие не о сущем, а о должном, не могут быть просто фактами индивидуального эмпирического сознания. Эти нормы имеют всеобщий, обязательный и необходимый характер, они не могут быть поэтому получены путем простого индуктивного обобщения чего бы то ни было, в т. ч. и работы эмпирического познания. Поэтому их источник следует искать в другой области. Для философского трансцендентализма (Кант, неокантианцы, феноменология) этой областью является трансцендентальное сознание, отличное от обычного эмпирического, хотя и присутствующее в последнем. Методом теоретико-познавательного исследования в этом случае не может быть эмпирический анализ психологических данных. Для Канта - это особый трансцендентальный метод анализа сознания. Феноменологи в качестве метода теоретико-познавательного исследования предлагают особое интуитивное схватывание сущностных структур сознания и их описание. Теория познания в этом случае оказывается вовсе не теорией в точном смысле слова, а дескриптивной дисциплиной, хотя описание в этом случае относится не к эмпирическим фактам, а к особого рода априорным феноменам. К тому же эта дисциплина не зависит ни от каких других (в т. ч. и от психологии), а предшествует им. Неокантианцы решают эту проблему иначе: с их точки зрения, теория познания пытается выявить трансцендентальные условия возможности знания. Для этого специалист по теории познания (при этом философию они сводят к теории познания) должен подвергнуть анализу знание, объективированное в текстах (прежде всего научных). Теория познания в этом случае выступает как, с одной стороны, анализирующая эмпирически данные тексты, а с другой стороны, выявляющая в результате этого анализа не эмпирические, а априорные зависимости.

Антипсихологизм в теории познания был своеобразно продолжен в аналитической философии, где он был понят как анализ языка. Правда, сам этот анализ является уже не трансцендентальной процедурой, а процедурой вполне эмпирической, но имеющей дело уже не с фактами эмпирического сознания (как это было у психологистов), а с фактами «глубинной грамматики» языка. В рамках этого подхода теория познания была истолкована как аналитическая дисциплина, а старая теория познания раскритикована (в частности, Л. Витгенштейном) как несостоятельная «философия психологии». Такие теоретико-познавательные принципы, задающие нормативы знания, как верификация и фальсификация, были поняты как укорененные в структурах языка. В этой связи был четко разделен «контекст открытия» того или иного утверждения, являющийся предметом психологического исследования, от «контекста обоснования», с которым имеет дело философский, теоретико-познавательный анализ. Ранняя аналитическая философия, особенно такие ее версии, как логический позитивизм, разделяет основные установки классического теоретико-познавательного антипсихологизма. Своеобразное антипсихологистское понимание теории познания характерно для К. Поппера. Для него она должна быть основана на изучении истории научного познания, объективированной в текстах («объективного знания»), - в этом он схож с неокантианцами. Теория познания не имеет дела с индивидуальным субъектом. А поскольку, согласно Попперу, другого субъекта, помимо индивидуального, не существует, теория познания не имеет отношения к субъекту вообще («эпистемология без познающего субъекта»). Однако в отличие от неокантианцев Поппер считает, что теория познания должна пользоваться методами эмпирической науки. Это означает, в частности, что теоретико-познавательные обобщения в принципе могут быть подвергнуты ревизии.

3. Субъектоцентризм. В качестве несомненного и неоспоримого базиса, на котором можно строить систему знания, выступает сам факт существования субъекта. С точки зрения Декарта, это вообще единственный самодостоверный факт. Во всем остальном, в т. ч. и в существовании внешнего моему сознанию мира и других людей, можно усомниться (т. о., критицизм, характерный для всей классической теоретико-позна-вательной традиции, многократно усиливается принятием этого тезиса). Знание о том, что существует в сознании, - неоспоримо и непосредственно; знание о внешних моему сознанию вещах - опосредованно. Для эмпириков таким неоспоримым статусом обладают данные в моем сознании ощущения. Для рационалистов - это априорные формы сознания субъекта. Так возникают специфические проблемы классической теории познания: как возможно знание внешнего мира и сознания других людей? Их решение оказалось весьма трудным не только для философии, но и для эмпирических наук о человеке, принявших субъектоцентрическую установку классической теории познания (в частности, для психологии). Для целого ряда философов и ученых, разделявших принципиальную установку классической теории познания относительно непосредственной данности состояний сознания и в то же время не сомневавшихся в такой же очевидности факта существования внешних предметов (теоретико-познавательный материализм, реализм), оказалось трудным согласовать эти положения. Отсюда - идеи Г Гельмгольца об «иероглифическом» отношении ощущений к реальности, «закон специфической энергии органов чувств» И. Мюллера и др. Эти трудности не существовали для В. И. Ленина, который в работе «Материализм и эмпириокритицизм» исходил из реалистической установки об объективном существовании предметов познания и в то же время из тезиса о том, что в основе всего познания лежат ощущения. Последние были истолкованы как «субъективные образы объективного мира», чем они в действительности не являются. Ряд представителей теории познания предложили «снять» сами проблемы отношения знания и внешнего мира, истолковав сознание субъекта в качестве единственной реальности: для эмпириков - это ощущения, для рационалистов - априорные структуры сознания. Мир (в т. ч. другие люди) выступает в этом случае либо как совокупность ощущений, либо как рациональная конструкция субъекта. С критикой этого положения выступили представители разных реалистических школ (неореализм, критический реализм), однако до тех пор, пока познание понимается только как факт индивидуального сознания, как нечто, происходящее «внутри» субъекта (хотя бы и причинно обусловленное событиями внешнего мира), отмеченные трудности не могут быть решены. Если Декарт не различал эмпирического и трансцендентального субъектов, то в последующем развитии философии такое различение проводилось. Эмпирики и психологисты имеют дело с индивидуальным субъектом, трансценденталисты - с трансцендентальным. Так, например, для Канта является несомненным, что предметы, данные мне в опыте, существуют независимо от меня как эмпирического индивида. Однако сам этот опыт сконструирован трансцендентальным субъектом. Трансцендентальное единство апперцепции этого субъекта является даже гарантом объективности опыта. Для Гуссерля несомненной реальностью является данность феноменов трансцендентальному сознанию. Что касается соотношения этих феноменов с внешней реальностью, то от этих вопросов феноменология «воздерживается». Неокантианцы Баденской школы исходят из того, что теория познания имеет дело с «сознанием вообще», а Марбургская школа неокантианства имеет дело скорее с «духом научности». Согласно ранним представителям аналитической философии, высказывания получают осмысленность от их отношения к субъективным данным опыта индивида, хотя язык и не является принадлежностью только одного индивидуального субъекта. Некоторые теоретико-познавательные концепции, которые являются классическими по большинству особенностей, в данном пункте выходят за эти пределы. Это относится, в частности, к теоретико-познавательной системе Гегеля, в которой сделана попытка преодолеть противоположност ь субъективного и объективного как двух отдельных миров на основе Абсолютного Духа, который не является индивидуальным субъектом (ни эмпирическим, ни трансцендентальным); то же можно сказать и об «эпистемологии без познающего субъекта» Поппера.

4. Наукоцентризм. Теория познания приобрела классический вид именно в связи с возникновением науки Нового времени и во многом выступала как средство легитимации этой науки. Поэтому большинство теоретико-познавательных систем исходили из того, что именно научное знание, как оно было представлено в математическом естествознании этого времени, является высшим типом знания, а то, что говорит наука о мире, то и существует на самом деле. Многие проблемы, обсуждавшиеся в теории познания, могут быть поняты только в свете этой установки. Такова, напр., обсуждавшаяся Т. Гоббсом, Д. Локком и многими другими проблема т. н. первичных и вторичных качеств. Первичные (тяжесть, форма, расположение и др.) считаются принадлежащими самим реальным предметам, а вторичные (цвет, запах, вкус и др.) рассматриваются как возникающие в сознании субъекта при воздействии предметов внешнего мира на органы чувств. Что существует реально и что реально не существует, в данном случае полностью определяется тем, что говорила о реальности классическая физика. Кантовская теория познания может быть понята как обоснование классической ньютоновской механики. Для Канта факт существования научного знания является исходно оправданным. Два вопроса его «Критики чистого разума» - «Как возможна чистая математика?» и «Как возможно чистое естествознание?» - не ставят под сомнение оправданность данных научных дисциплин, а лишь пытаются выявить теоретико-познавательные условия их возможности. Этого нельзя сказать о третьем вопросе кантовской «Критики» - «Как возможна метафизика?». Философ пытается показать, что с теоретико-познавательной точки зрения последняя невозможна. Для неокантианцев теория познания возможна только как теория науки. Логические позитивисты видели задачу философии (аналитической теории познания) именно в анализе языка науки, а вовсе не обыденного языка. Согласно Попперу, эпистемология должна иметь дело только с научным знанием. В последние десятилетия 20 века постепенно складывается неклассическая теория познания, которая отличается от классической по всем основным параметрам. Изменение теоретико-познавательной проблематики и методов работы в этой области связано с новым пониманием познания и знания, а также отношения теории познания и других наук о человеке и культуре. Новое понимание в свою очередь обусловлено сдвигами в современной культуре в целом. Этот тип теории познания находится в начальной стадии развития, имеет следующие особенности:

1. Посткритицизм. Это не означает отказа от философского критицизма (без которого нет самой философии), а только лишь понимание того фундаментального факта, что познание не может начаться с нуля, на основе недоверия ко всем традициям, а предполагает вписанность познающего индивида в одну из них. Данные опыта истолковываются в теоретических терминах, а сами теории транслируются во времени и являются продуктом коллективной разработки. На смену установки недоверия и поисков самодостоверности приходит установка доверия к результатам деятельности других. Речь идет не о слепом доверии, а только о том, что всякая критика предполагает некую точку опоры, принятие чего-то, что некритикуемо в данное время и в данном контексте (это может стать объектом критики в другое время и в ином контексте). Эта идея хорошо выражена Л. Витгенштейном в его поздних работах. В коллективно выработанном знании может иметься такое содержание, которое не осознается в данный момент участниками коллективного познавательного процесса. Такое не осознаваемое мною неявное знание может иметься и у меня относительно моих собственных познавательных процессов. В истории познания разные традиции взаимно критикуют друг друга. Это не только взаимная критика мифа и науки, но и критика друг друга разными познавательными традициями в науке, напр. математической и описательной традициями в биологии. В процессе развития знания может выясниться, что те познавательные традиции, которые казались полностью вытесненными или же отошедшими на периферию познания, обнаруживают новый смысл в новом контексте. Так, напр., в свете идей теории самоорганизующихся систем, разработанной И. Пригожиным, выявляется современный эвристический смысл некоторых идей древнекитайской мифологии.

2. Отказ от фундаментализма. Он связан с обнаружением изменчивости познавательных норм, невозможности формулировать жесткие нормативные предписания развивающемуся познанию. Попытки отделять знание от незнания с помощью таких предписаний, предпринятые в науке 20 века, в частности логического позитивизма и операционализма, провалились.

В современной философии существуют разные реакции на эту ситуацию. Одни философы считают возможным говорить об отказе от теории познания как философской дисциплине. Так, например, некоторые последователи позднего Витгенштейна, исходя из того, что в обыденном языке слово «знать» употребляется в нескольких разных смыслах, не видят возможности разработки единой теории познания. Другие (например, Р. Рорти) отождествляют отказ от фундаментализма с концом теории познания и с вытеснением теоретико-познавательных исследований философской герменевтикой. Ряд философов (а их большинство) считают возможным дать новое понимание этой дисциплины и в этой связи предлагают разные исследовательские программы, напр. программу «натурализованной эпистемологии» У. Куайна. Согласно Куайну, научная эпистемология должна полностью отказаться от выдачи предписаний, от всякого нормативизма и свестись к обобщению данных физиологии высшей нервной деятельности и психологии, использующей аппарат теории информации. Ж. Пиаже разработал концепцию «генетической эпистемологии». В отличие от Куайна он подчеркивает, что эпистемология имеет дело с нормами. Но это не те нормы, которые философ формулирует, исходя из априорных соображений, а те, которые он находит в результате изучения реального процесса психического развития ребенка, с одной стороны, и истории науки - с другой.

Еще более интересная и перспективная программа разработки нефундаменталистской теории познания в связи с изучением современной психологии предлагается в рамках современной когнитивной науки. Философ строит некоторую идеальную модель познавательных процессов, используя в т. ч. и результаты, полученные в истории теории познания. Он про-водит с этой моделью различные «идеальные эксперименты», исследуя прежде всего логические возможности этой модели. Затем на основе этой модели разрабатываются конкретные математические программы работы компьютера, и работа этого компьютера сравнивается с данными, получаемыми в психологии. Это сравнение служит способом проверки на результативность как компьютерных представлений работы психики (с точки зрения современной когнитивной психологии именно познавательные процессы лежат в основе всех психических процессов), так и соответствующих теоретико-познавательных моделей. Этот вид теоретико-познавательного исследования, взаимодействующего с психологией и разработками в области искусственного интеллекта, получил название «экспериментальной эпистемологии». Таким образом, в рамках неклассической теории познания происходит своеобразное возвращение к психологизму. Однако речь не идет о психологизме в старом смысле слова. Во-первых, теория познания (как и современная когнитивная психология) исходит из того, что определенные нормы познавательной деятельности как бы встроены в работу психики и определяют последнюю (и в этой связи рациональные основания выступают также и в роли причин психических явлений). Во- вторых, главным способом получения данных о работе психики является не индуктивное обобщение интроспективно данных фактов сознания, а построение идеальных моделей, следствия из которых сравниваются с результатами психологических экспериментов (самоотчеты испытуемых при этом используются, но только при условии их критической проверки и сравнения с другими данными). В процессе теоретико-познавательной работы этого рода выявляется важная эвристическая роль некоторых идей, высказанных в русле рационалистической антипсихологической традиции (в частности, ряда идей И. Канта и Э. Гуссерля).

Существуют и другие способы понимания задач теории познания в свете краха фундаментализма. Целый ряд исследователей подчеркивают коллективный характер получения знания (как обыденного, так и научного) и необходимость в этой связи изучения связей между субъектами познавательной деятельности. Эти связи, во-первых, предполагают коммуникацию, во-вторых, социально и культурно опосредованы, в-третьих, исторически изменяются. Нормы познавательной деятельности меняются и развиваются в этом социально-культурном процессе. В этой связи формулируется программа социальной эпистемологии (которая ныне реализуется исследователями во многих странах), предполагающей взаимодействие философского анализа с изучением истории познания и его социально-культурного исследования. Задача специалиста в области теории познания выглядит в этом контексте не как предписывание познавательных норм, полученных на основании некоторых априорных соображений, а как выявление тех из них, которые реально используются в процессе коллективной познавательной деятельности. Эти нормы меняются, они являются разными в разных сферах познания (например, в обыденном и научном познании, в разных науках), они не всегда в полной мере осознаются теми, кто их использует, между разными нормами могут существовать противоречия. Задача философа - выявление и экспликация всех этих отношений, установление логических связей между ними, выявление возможностей их изменения. В отечественных исследованиях теории познания под влиянием идей К. Маркса о коллективном и коммуникативном характере познавательной деятельности сложилась школа социально-культурного анализа познания.

Наконец, нужно назвать и такое направление современной нефундаменталистской теории познания, как эволюционная эпистемология - исследование познавательных процессов как момента эволюции живой природы и как ее продукта (К. Лоренц, Г. Фоллмер и др.). В этой связи делаются попытки решения ряда фундаментальных проблем теории познания (включая вопросы соответствия познавательных норм и внешней реальности, наличия априорных познавательных структур и др.) на основе данных современной биологии.

3. Отказ от субъектоцентризма. Если для классической теории познания субъект выступал как некая непосредственная данность, а все остальное вызывало сомнение, то для современной теории познания проблема является принципиально другой. Познающий субъект понимается в качестве изначально включенного в реальный мир и систему отношений с другими субъектами. Вопрос не в том, как понять познание (или даже доказать существование) внешнего мира и мира других людей, а как объяснить генезис индивидуального сознания, исходя из этой объективной данности. В этой связи важные идеи были высказаны выдающимся отечественным психологом Л. Выготским, согласно которому внутренний субъективный мир сознания может быть понят как продукт межсубъектной деятельности, включающей коммуникацию. Субъективность, т. о., оказывается культурно-историческим продуктом. Эти идеи были использованы в ряде отечественных разработок проблем теории познания (при таком понимании снимается различие двух современных подходов в разработке теории познания - взаимодействующего с психологией и опирающегося на культурно-исторический подход). Они были также подхвачены и соединены с философскими идеями позднего Витгенштейна радом западных специалистов в области теории познания и философской психологии, предложивших коммуникативный подход к пониманию Я, сознания и познания (Р. Харре и др.). Коммуникативный подход к пониманию субъекта, оказавшийся весьма плодотворным, вместе с тем ставит рад новых теоретико-познавательных вопросов: возможно ли сознание без Я; не ведет ли коммуникативное взаимодействие исследователя и исследуемого при изучении психических процессов к созданию тех самых явлений, которые изучаются и др.

4. Отказ от наукоцентризма. Наука является важнейшим способом познания реальности. Но не единственным. Она принципиально не может вытеснить, например, обыденное знание. 

Для того чтобы понять познание во всем разнообразии его форм и типов, необходимо изучать эти до-научные и вне-научные формы и типы знания. Самое важное при этом то, что научное знание не просто предполагает эти формы, но и взаимодействует с ними. Это было хорошо показано, в частности, при изучении обыденного языка в философии позднего Витгенштейна и его последователей. Напр., сама идентификация предметов исследования в научной психологии пред-полагает обращение к тем явлениям, которые были выделены здравым смыслом и зафиксированы в обыденном языке: восприятие, мышление, воля, желание и т. д. То же самое в принципе относится и ко всем другим наукам о человеке: социологии, филологии и др. Подобные идеи развивал и Э. Гуссерль в своих поздних работах, когда он пытался показать, что ряд проблем в современной науке и европейской культуре являются следствием забвения факта укорененности исходных абстракций научного познания в обыденном «жизненном мире». Наука не обязана следовать тем разграничениям, которые осуществляет здравый смысл. Но она не может не считаться с ними. В этой связи взаимодействие обыденного и научного знания может быть уподоблено отношениям между разными познавательными традициями, которые взаимно критикуют друг друга и в этой критике взаимно обогащаются (сегодня, напр., идет острая дискуссия по вопросу о том, насколько нужно учитывать данные «народной психологии», зафиксированные в обыденном языке, в когнитивной науке).

Таким образом, теория познания оказывается в центре многих наук о человеке - начиная с психологии и кончая биологией и исследованиями истории науки. Возникновение информационного общества делает проблематику получения и ассимиляции знания одной из центральных для культуры в целом.

В. А. Лекторский

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. IV, с. 47-52.

Литература:

Декарт Р. Рассуждение о методе. Метафизические размышления,- В кн.: Он же. Избр. произведения. М., 1950; Юм Д. Исследования о человеческом познании,- Соч. в 2 т., т. 2. М., 1965; Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. М., 1908; Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике.- Соч. в 6 т., т. 4, ч. 1. М., 1965; Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994; Кассирер Э. Познание и действительность. СПб., 1996; Потер К. Эпистемология без познающего субъекта,- В кн.: Он же. Логика и рост научного знания. М., 1983; Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М., 1985; Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969; Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994; ТулминС. Человеческое понимание. М., 1984; Лоренц К. Эволюция и a priori.- «Вестник МГУ. Сер. Философия», 1994, № 5; Рорти Р. Философия и зеркало природы. М., 1996; Хила Т. И. Современные теории познания. М., 1965; Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. М., 1980; Гносеология в системе философского мировоззрения. М., 1983; МикешинаЛ.А., Опенков М. Ю. Новые образы познания и реальности. М., 1997; Стенин В. С. Теоретическое знание. М., 2000; Cassirer E. Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenshaft der neueren Zeit. В., 1906-20; Quine W. V. O. Epistemology Naturalised.- The Psychology of Knowing. N. Y.-P., 1972; PiagetJ. Introduction a l"epistemologie genetique, Т. 1- 3. P., 1950; Dennett D. Artificial Intelligence as Philosophy and Psycho-logy.- Idem. Brainstorms. Cambr. (Mass.), 1981; Bloor D. Wittgenstein: A Social Theory of Knowledge. N. Y., 1983; Scientific Knowledge Socialised. Bdpst, 1988; Harre R, Gillett G. The Discursive Mind. L., 1994.

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ

(гносеология, эпистемология) – раздел философии, в котором анализируется природа и возможности знания, его границы и условия достоверности. Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования этих вопросов. Однако проблематика теории познания может содержаться в философской концепции и в имплицитном виде, напр. через формулирование онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания. Знание как проблема специально исследуется уже в античной философии (софисты, Платон, Аристотель), хотя и в подчинении онтологической тематике. Теория познания оказывается в центре всей проблематики западной философии в 17 в.: решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. Складывается классический тип теории познания. Правда, сам термин «теория познания» появляется довольно поздно – только в 1832; до этого проблематика изучалась под другими названиями: анализ ума, исследование познания, критика разума и др. (обычно термин «эпистемология» употребляется как синонимичный термину «теория познания»; однако некоторые философы, напр. К.Поппер, относят к эпистемологии только изучение научного познания). Теория познания продолжала занимать центральное место в западной философии вплоть до сер. 20 в., когда появляется необходимость в переосмыслении самих способов постановки ее проблем и способов решения, выявляются новые связи теории познания и других областей философии, а также науки и культуры в целом. Возникает неклассическая теория познания. Вместе с тем в это время появляются философские концепции, которые либо пытаются отодвинуть теоретико-познавательную проблематику на периферию философии, либо даже отказаться от всей проблематики теория познания, «преодолеть» ее. Понимание характера проблем теории познания, их судьбы и возможного будущего предполагает анализ двух ее типов: классического и неклассического. В классической теории познания можно выделить следующие особенности:

1. Критицизм. В сущности вся философия возникает как недоверие к традиции, к тому, что навязывается индивиду внешним (природным и социальным) окружением. Философия – это способ самоопределения свободной личности, которая полагается только на себя, на собственные силы чувства и разума в нахождении предельных оснований своей жизнедеятельности. Поэтому философия выступает также и как критика культуры. Теория познания – это критика того, что считается знанием в обыденном здравом смысле, в науке данного времени, в других философских системах. Поэтому исходной для теории познания является проблема иллюзии и реальности, мнения и знания. Эта тематика была хорошо сформулирована уже Платоном в диалоге «Теэтет». Что считать знанием? Ясно, что это не может быть общепринятое мнение, ибо оно может быть общим заблуждением; это не может быть и просто мнение, которому соответствует реальное положение дел (т.е. истинное высказывание), ибо соответствие между содержанием высказывания и реальностью может быть чисто случайным. Платон приходит к выводу о том, что знание предполагает не только соответствие содержания высказывания и реальности, но и обоснованность первого.

Проблема обоснования знания становится центральной в западноевропейской философии начиная с 17 в. Это связано со становлением нетрадиционного общества, с появлением свободного индивида, полагающегося на самого себя. Именно в это время происходит то, что иногда называют «эпистемологическим поворотом». Что именно можно считать достаточным обоснованием знания? Этот вопрос оказывается в центре философских дискуссий. Теория познания выступает прежде всего как критика сложившихся метафизических систем и принятых систем знания с точки зрения определенного идеала знания. Для Ф.Бэкона и Р.Декарта – это критика схоластической метафизики и перипатетической науки. Для Д.Беркли – это критика материализма и ряда идей новой науки, в частности идеи абсолютного пространства и времени в физике Ньютона и идеи бесконечно малых величин в разработанном в это время дифференциальном и интегральном исчислении (последующая история науки показала правоту этой критики). Кант использует свою теоретико-познавательную конструкцию для демонстрации невозможности традиционной онтологии, а также и некоторых научных дисциплин (напр., психологии как теоретической, а не описательной науки). Сама система кантовской философии, в основе которой лежит теория познания, носит название критической. Критицизм определяет главный пафос и других теоретико-познавательных построений классического типа. Так, напр., у Э.Маха теория познания выступает как способ обоснования идеала описательной науки и критики идей абсолютного пространства и времени классической физики (эта критика была использована А.Эйнштейном при создании специальной теории относительности), а также атомной теории (что было отвергнуто наукой). Логические позитивисты использовали свой теоретико-познавательный принцип верификации для критики ряда утверждений не только в философии, но и в науке (в физике и психологии). Поппер с помощью теоретико-познавательного принципа фальсификации пытался продемонстрировать ненаучность марксизма и психоанализа.

2. Фундаментализм и нормативизм. Сам идеал знания, на основе которого решается задача критики, должен быть обоснован. Иными словами, следует найти такой фундамент всех наших знаний, относительно которого не возникает никаких сомнений. Все то, что претендует на знание, но в действительности не покоится на этом фундаменте, должно быть отвергнуто. Поэтому поиск основания знаний не тождественен простому выяснению причинных зависимостей между разными психическими образованиями (напр., между ощущением, восприятием и мышлением), а направлен на выявление таких знаний, соответствие которым может служить нормой. Следует различать между тем, что фактически имеет место в познающем сознании (а все, что в нем есть, напр. иллюзия восприятия или заблуждение мышления, чем-то причинно обусловлено), и тем, что должно быть для того, чтобы считаться знанием (т.е. то, что соответствует норме). При этом в истории философии нередко нормативное смешивалось с фактически сущим и выдавалось за последнее.

В этом своем качестве теория познания выступала не только в качестве критики, но и как средство утверждения определенных типов знания, как средство их своеобразной культурной легитимации. Так, согласно Платону, чувственное восприятие не может дать знание, по-настоящему можно знать только то, о чем учит математика. Поэтому в строгом смысле слова не может быть науки об эмпирических феноменах, идеал науки – геометрия Эвклида. Согласно Аристотелю, дело обстоит иначе: чувственный опыт говорит нечто о реальности. Опытная наука возможна, но она не может быть математической, ибо опыт качествен и не математизируем. Новоевропейская наука, возникшая после Коперника и Галилея, по сути дела синтезировала программы Платона и Аристотеля в виде программы математического естествознания, основанного на эксперименте: эмпирическая наука возможна, но не на основе описания того, что дано в опыте, а на основе искусственного конструирования в эксперименте (а это предполагает использование математики) того, что исследуется. В основе этой программы лежит определенная теоретико-познавательная установка: реальность дана в чувственном опыте, но ее глубинный механизм постигается с помощью ее препарирования и математической обработки. Теория познания в этом случае выступает как способ обоснования и узаконения новой науки, которая противоречила и старой традиции, и здравому смыслу, была чем-то странным и необычным.

В это же время происходит разделение теоретико-познавательных концепций на эмпиризм и рационализм . С точки зрения эмпиризма обоснованным может считаться только то знание, которое в максимальной степени соответствует данным чувственного опыта, в основе которого лежат либо ощущения (сенсуализм ), либо «чувственные данные» (неореализм ), либо элементарные протокольные предложения (логический эмпиризм ). Рационализм в качестве знания рассматривал только то, что вписывается в систему «врожденных идей» (Декарт, Спиноза) либо в систему категорий и схем (Гегель, неокантианцы). Кант пытался занять некую третью позицию в этом споре.

Другое принципиальное разделение, характерное для классической теории познания, – это разделение на психологистов и антипсихологистов. Конечно, все философы различали причинное объяснение тех или иных феноменов сознания и их нормативное оправдание. Однако для психологистов (к ним относятся все эмпирики, а также некоторые сторонники теории «врожденных идей») норма, обеспечивающая связь познания с реальностью, коренится в самом эмпирически данном сознании: это – определенный факт сознания, а теория познания в этой связи основывается на психологии. Исторически многие исследователи в области теории познания были одновременно и выдающимися психологами (Д.Беркли, Д.Юм, Э.Мах и др.). Для антипсихологистов теоретико-познавательные нормы, говорящие не о сущем, а о должном, не могут быть просто фактами индивидуального эмпирического сознания. Эти нормы имеют всеобщий, обязательный и необходимый характер, они не могут быть поэтому получены путем простого индуктивного обобщения чего бы то ни было, в т.ч. и работы эмпирического познания. Поэтому их источник следует искать в другой области. Для философского трансцендентализма (Кант, неокантианцы, феноменология) этой областью является трансцендентальное сознание, отличное от обычного эмпирического, хотя и присутствующее в последнем. Методом теоретико-познавательного исследования в этом случае не может быть эмпирический анализ психологических данных. Для Канта – это особый трансцендентальный метод анализа сознания. Феноменологи в качестве метода теоретико-познавательного исследования предлагают особое интуитивное схватывание сущностных структур сознания и их описание. Теория познания в этом случае оказывается вовсе не теорией в точном смысле слова, а дескриптивной дисциплиной, хотя описание в этом случае относится не к эмпирическим фактам, а к особого рода априорным феноменам. К тому же эта дисциплина не зависит ни от каких других (в т.ч. и от психологии), а предшествует им. Неокантианцы решают эту проблему иначе: с их точки зрения, теория познания пытается выявить трансцендентальные условия возможности знания. Для этого специалист по теории познания (при этом философию они сводят к теории познания) должен подвергнуть анализу знание, объективированное в текстах (прежде всего научных). Теория познания в этом случае выступает как, с одной стороны, анализирующая эмпирически данные тексты, а с другой стороны, выявляющая в результате этого анализа не эмпирические, а априорные зависимости.

Антипсихологизм в теории познания был своеобразно продолжен в аналитической философии , где он был понят как анализ языка. Правда, сам этот анализ является уже не трансцендентальной процедурой, а процедурой вполне эмпирической, но имеющей дело уже не с фактами эмпирического сознания (как это было у психологистов), а с фактами «глубинной грамматики» языка. В рамках этого подхода теория познания была истолкована как аналитическая дисциплина, а старая теория познания раскритикована (в частности, Л.Витгенштейном) как несостоятельная «философия психологии». Такие теоретико-познавательные принципы, задающие нормативы знания, как верификация и фальсификация, были поняты как укорененные в структурах языка. В этой связи был четко разделен «контекст открытия» того или иного утверждения, являющийся предметом психологического исследования, от «контекста обоснования», с которым имеет дело философский, теоретико-познавательный анализ. Ранняя аналитическая философия, особенно такие ее версии, как логический позитивизм, разделяет основные установки классического теоретико-познавательного антипсихологизма. Своеобразное антипсихологистское понимание теории познания характерно для К.Поппера. Для него она должна быть основана на изучении истории научного познания, объективированной в текстах («объективного знания»), – в этом он схож с неокантианцами. Теория познания не имеет дела с индивидуальным субъектом. А поскольку, согласно Попперу, другого субъекта, помимо индивидуального, не существует, теория познания не имеет отношения к субъекту вообще («эпистемология без познающего субъекта»). Однако в отличие от неокантианцев Поппер считает, что теория познания должна пользоваться методами эмпирической науки. Это означает, в частности, что теоретико-познавательные обобщения в принципе могут быть подвергнуты ревизии.

3. Субъектоцентризм. В качестве несомненного и неоспоримого базиса, на котором можно строить систему знания, выступает сам факт существования субъекта. С точки зрения Декарта, это вообще единственный самодостоверный факт. Во всем остальном, в т.ч. и в существовании внешнего моему сознанию мира и других людей, можно усомниться (т.о., критицизм, характерный для всей классической теоретико-познавательной традиции, многократно усиливается принятием этого тезиса). Знание о том, что существует в сознании, – неоспоримо и непосредственно; знание о внешних моему сознанию вещах – опосредованно. Для эмпириков таким неоспоримым статусом обладают данные в моем сознании ощущения. Для рационалистов – это априорные формы сознания субъекта. Так возникают специфические проблемы классической теории познания: как возможно знание внешнего мира и сознания других людей? Их решение оказалось весьма трудным не только для философии, но и для эмпирических наук о человеке, принявших субъектоцентрическую установку классической теории познания (в частности, для психологии). Для целого ряда философов и ученых, разделявших принципиальную установку классической теории познания относительно непосредственной данности состояний сознания и в то же время не сомневавшихся в такой же очевидности факта существования внешних предметов (теоретико-познавательный материализм, реализм), оказалось трудным согласовать эти положения. Отсюда – идеи Г.Гельмгольца об «иероглифическом» отношении ощущений к реальности, «закон специфической энергии органов чувств» И.Мюллера и др. Эти трудности не существовали для В.И.Ленина, который в работе «Материализм и эмпириокритицизм» исходил из реалистической установки об объективном существовании предметов познания и в то же время из тезиса о том, что в основе всего познания лежат ощущения. Последние были истолкованы как «субъективные образы объективного мира», чем они в действительности не являются. Ряд представителей теории познания предложили «снять» сами проблемы отношения знания и внешнего мира, истолковав сознание субъекта в качестве единственной реальности: для эмпириков – это ощущения, для рационалистов – априорные структуры сознания. Мир (в т.ч. другие люди) выступает в этом случае либо как совокупность ощущений, либо как рациональная конструкция субъекта. С критикой этого положения выступили представители разных реалистических школ (неореализм, критический реализм), однако до тех пор, пока познание понимается только как факт индивидуального сознания, как нечто, происходящее «внутри» субъекта (хотя бы и причинно обусловленное событиями внешнего мира), отмеченные трудности не могут быть решены. Если Декарт не различал эмпирического и трансцендентального субъектов, то в последующем развитии философии такое различение проводилось. Эмпирики и психологисты имеют дело с индивидуальным субъектом, трансценденталисты – с трансцендентальным. Так, напр., для Канта является несомненным, что предметы, данные мне в опыте, существуют независимо от меня как эмпирического индивида. Однако сам этот опыт сконструирован трансцендентальным субъектом. Трансцендентальное единство апперцепции этого субъекта является даже гарантом объективности опыта. Для Гуссерля несомненной реальностью является данность феноменов трансцендентальному сознанию. Что касается соотношения этих феноменов с внешней реальностью, то от этих вопросов феноменология «воздерживается». Неокантианцы Баденской школы исходят из того, что теория познания имеет дело с «сознанием вообще», а Марбургская школа неокантианства имеет дело скорее с «духом научности». Согласно ранним представителям аналитической философии, высказывания получают осмысленность от их отношения к субъективным данным опыта индивида, хотя язык и не является принадлежностью только одного индивидуального субъекта. Некоторые теоретико-познавательные концепции, которые являются классическими по большинству особенностей, в данном пункте выходят за эти пределы. Это относится, в частности, к теоретико-познавательной системе Гегеля, в которой сделана попытка преодолеть противоположность субъективного и объективного как двух отдельных миров на основе Абсолютного Духа, который не является индивидуальным субъектом (ни эмпирическим, ни трансцендентальным); то же можно сказать и об «эпистемологии без познающего субъекта» Поппера.

4. Наукоцентризм. Теория познания приобрела классический вид именно в связи с возникновением науки Нового времени и во многом выступала как средство легитимации этой науки. Поэтому большинство теоретико-познавательных систем исходили из того, что именно научное знание, как оно было представлено в математическом естествознании этого времени, является высшим типом знания, а то, что говорит наука о мире, то и существует на самом деле. Многие проблемы, обсуждавшиеся в теории познания, могут быть поняты только в свете этой установки. Такова, напр., обсуждавшаяся Т.Гоббсом, Д.Локком и многими другими проблема т.н. первичных и вторичных качеств. Первичные (тяжесть, форма, расположение и др.) считаются принадлежащими самим реальным предметам, а вторичные (цвет, запах, вкус и др.) рассматриваются как возникающие в сознании субъекта при воздействии предметов внешнего мира на органы чувств. Что существует реально и что реально не существует, в данном случае полностью определяется тем, что говорила о реальности классическая физика. Кантовская теория познания может быть понята как обоснование классической ньютоновской механики. Для Канта факт существования научного знания является исходно оправданным. Два вопроса его «Критики чистого разума» – «Как возможна чистая математика?» и «Как возможно чистое естествознание?» – не ставят под сомнение оправданность данных научных дисциплин, а лишь пытаются выявить теоретико-познавательные условия их возможности. Этого нельзя сказать о третьем вопросе кантовской «Критики» – «Как возможна метафизика?». Философ пытается показать, что с теоретико-познавательной точки зрения последняя невозможна. Для неокантианцев теория познания возможна только как теория науки. Логические позитивисты видели задачу философии (аналитической теории познания) именно в анализе языка науки, а вовсе не обыденного языка. Согласно Попперу, эпистемология должна иметь дело только с научным знанием. В последние десятилетия 20 в. постепенно складывается неклассическая теория познания, которая отличается от классической по всем основным параметрам. Изменение теоретико-познавательной проблематики и методов работы в этой области связано с новым пониманием познания и знания, а также отношения теории познания и других наук о человеке и культуре. Новое понимание в свою очередь обусловлено сдвигами в современной культуре в целом. Этот тип теории познания находится в начальной стадии развития, имеет следующие особенности:

1. Посткритицизм. Это не означает отказа от философского критицизма (без которого нет самой философии), а только лишь понимание того фундаментального факта, что познание не может начаться с нуля, на основе недоверия ко всем традициям, а предполагает вписанность познающего индивида в одну из них. Данные опыта истолковываются в теоретических терминах, а сами теории транслируются во времени и являются продуктом коллективной разработки. На смену установки недоверия и поисков самодостоверности приходит установка доверия к результатам деятельности других. Речь идет не о слепом доверии, а только о том, что всякая критика предполагает некую точку опоры, принятие чего-то, что некритикуемо в данное время и в данном контексте (это может стать объектом критики в другое время и в ином контексте). Эта идея хорошо выражена Л.Витгенштейном в его поздних работах. В коллективно выработанном знании может иметься такое содержание, которое не осознается в данный момент участниками коллективного познавательного процесса. Такое не осознаваемое мною неявное знание может иметься и у меня относительно моих собственных познавательных процессов. В истории познания разные традиции взаимно критикуют друг друга. Это не только взаимная критика мифа и науки, но и критика друг друга разными познавательными традициями в науке, напр. математической и описательной традициями в биологии. В процессе развития знания может выясниться, что те познавательные традиции, которые казались полностью вытесненными или же отошедшими на периферию познания, обнаруживают новый смысл в новом контексте. Так, напр., в свете идей теории самоорганизующихся систем, разработанной И.Пригожиным, выявляется современный эвристический смысл некоторых идей древнекитайской мифологии.

2. Отказ от фундаментализма. Он связан с обнаружением изменчивости познавательных норм, невозможности формулировать жесткие нормативные предписания развивающемуся познанию. Попытки отделять знание от незнания с помощью таких предписаний, предпринятые в науке 20 в., в частности логического позитивизма и операционализма, провалились.

В современной философии существуют разные реакции на эту ситуацию. Одни философы считают возможным говорить об отказе от теории познания как философской дисциплине. Так, напр., некоторые последователи позднего Витгенштейна, исходя из того, что в обыденном языке слово «знать» употребляется в нескольких разных смыслах, не видят возможности разработки единой теории познания. Другие (напр., Р.Рорти) отождествляют отказ от фундаментализма с концом теории познания и с вытеснением теоретико-познавательных исследований философской герменевтикой. Ряд философов (а их большинство) считают возможным дать новое понимание этой дисциплины и в этой связи предлагают разные исследовательские программы, напр. программу «натурализованной эпистемологии» У.Куайна. Согласно Куайну, научная эпистемология должна полностью отказаться от выдачи предписаний, от всякого нормативизма и свестись к обобщению данных физиологии высшей нервной деятельности и психологии, использующей аппарат теории информации. Ж.Пиаже разработал концепцию «генетической эпистемологии». В отличие от Куайна он подчеркивает, что эпистемология имеет дело с нормами. Но это не те нормы, которые философ формулирует, исходя из априорных соображений, а те, которые он находит в результате изучения реального процесса психического развития ребенка, с одной стороны, и истории науки – с другой.

Еще более интересная и перспективная программа разработки нефундаменталистской теории познания в связи с изучением современной психологии предлагается в рамках современной когнитивной науки. Философ строит некоторую идеальную модель познавательных процессов, используя в т.ч. и результаты, полученные в истории теории познания. Он проводит с этой моделью различные «идеальные эксперименты», исследуя прежде всего логические возможности этой модели. Затем на основе этой модели разрабатываются конкретные математические программы работы компьютера, и работа этого компьютера сравнивается с данными, получаемыми в психологии. Это сравнение служит способом проверки на результативность как компьютерных представлений работы психики (с точки зрения современной когнитивной психологии именно познавательные процессы лежат в основе всех психических процессов), так и соответствующих теоретико-познавательных моделей. Этот вид теоретико-познавательного исследования, взаимодействующего с психологией и разработками в области искусственного интеллекта, получил название «экспериментальной эпистемологии».

Т.о., в рамках неклассической теории познания происходит своеобразное возвращение к психологизму. Однако речь не идет о психологизме в старом смысле слова. Во-первых, теория познания (как и современная когнитивная психология) исходит из того, что определенные нормы познавательной деятельности как бы встроены в работу психики и определяют последнюю (и в этой связи рациональные основания выступают также и в роли причин психических явлений). Во-вторых, главным способом получения данных о работе психики является не индуктивное обобщение интроспективно данных фактов сознания, а построение идеальных моделей, следствия из которых сравниваются с результатами психологических экспериментов (самоотчеты испытуемых при этом используются, но только при условии их критической проверки и сравнения с другими данными). В процессе теоретико-познавательной работы этого рода выявляется важная эвристическая роль некоторых идей, высказанных в русле рационалистической антипсихологической традиции (в частности, ряда идей И.Канта и Э.Гуссерля).

Существуют и другие способы понимания задач теории познания в свете краха фундаментализма. Целый ряд исследователей подчеркивают коллективный характер получения знания (как обыденного, так и научного) и необходимость в этой связи изучения связей между субъектами познавательной деятельности. Эти связи, во-первых, предполагают коммуникацию, во-вторых, социально и культурно опосредованы, в-третьих, исторически изменяются. Нормы познавательной деятельности меняются и развиваются в этом социально-культурном процессе. В этой связи формулируется программа социальной эпистемологии (которая ныне реализуется исследователями во многих странах), предполагающей взаимодействие философского анализа с изучением истории познания и его социально-культурного исследования. Задача специалиста в области теории познания выглядит в этом контексте не как предписывание познавательных норм, полученных на основании некоторых априорных соображений, а как выявление тех из них, которые реально используются в процессе коллективной познавательной деятельности. Эти нормы меняются, они являются разными в разных сферах познания (напр., в обыденном и научном познании, в разных науках), они не всегда в полной мере осознаются теми, кто их использует, между разными нормами могут существовать противоречия. Задача философа – выявление и экспликация всех этих отношений, установление логических связей между ними, выявление возможностей их изменения. В отечественных исследованиях теории познания под влиянием идей К.Маркса о коллективном и коммуникативном характере познавательной деятельности сложилась школа социально-культурного анализа познания.

Наконец, нужно назвать и такое направление современной нефундаменталистской теории познания, как эволюционная эпистемология – исследование познавательных процессов как момента эволюции живой природы и как ее продукта (К.Лоренц, Г.Фоллмер и др.). В этой связи делаются попытки решения ряда фундаментальных проблем теории познания (включая вопросы соответствия познавательных норм и внешней реальности, наличия априорных познавательных структур и др.) на основе данных современной биологии.

Гносеология – раздел философии, в котором изучается природа познания, его возможности, отношение знания и реальности, выявляются условия достоверности и истинности познания. Теория познания изучает в познавательной деятельности человека без отношения к тому, какова сама эта деятельность (повседневная или профессиональная). Специфика философской теории познания проявляется при ее сравнении с не философскими науками, изучающими познавательную деятельность. В настоящее время познавательная деятельность изучается психологией, физиологией высшей нервной деятельности, кибернетикой, логикой, языкознанием, исторической наукой т.д. Философская теория познания исследует те же явления познавательной деятельности, но ее главное отличие от других наук состоит в плане отношения, познания к объективной реальности, к истине, к его достижению. Главной категорией гносеологии является истина . Ощущение, понятие, интуиция и др., например, для психологии выступают лишь, как формы психически связанные с познанием, с деятельностью человека, а для гносеологии они есть средства достижения истины или познавательные способности, связанные с истиной. С особой точки зрения гносеология в то же время не пренебрегает данными других наук, а наоборот опирается на них как на специальное научное основание. Познаваем ли мир? Таков традиционный вопрос, возникший в древнюю эпоху. Вопрос о познавательности мира в гносеологии раскрывается через ряд вопросов: как относятся наши мысли об окружающем мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление сознавать действительность, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительности мира составлять верное отношение к действительности? Главный вопрос гносеологии следует сформулировать ни как вопрос о познании мира (можно ли достоверно познать предметы, вещи, их сущности и проявления сущности).

В истории философии сложились 2 взгляда на проблему познания: агностицизм и познавательный реализм. В нашей отечественной науке достаточно долгое время представлял, что агностицизм отвергает познание вещей. Представление, что агностицизм отвергает познание вещей не применимо ни к одной из его форм. Наличие есть следствие того, что познание есть сложный феномен. Протагор (Древняя Греция): «Разным людям свойственны разные знания, оценки одних и тех же явлений (человек есть мера всех вещей)». Он делает вывод о невозможности достоверного однозначного знания в существующих окружающих явлениях. Пирон : «Чувствительные восприятия достоверны, заблуждения возникают, когда от явления мы пытаемся перейти к его основе, сущности». Д. Юм : «Природа держит нас на почтительном расстоянии от своих тайн и представлений, и дает нам лишь знание немногих поверхностных качеств объектов, скрывая от нас те силы и принципы, от которых всецело зависит действительность этих объектов». Э. Кант : «О том каковы они (вещи) могут быть сами по себе, мы не знаем, а знаем только их явления, т.е. представления, которые они на нас производят, действуя на наши чувства, познаваемы лишь явления».

К концу 19 началу 20 века возникает направление конвенционализм . Это философская концепция, согласно которой научные теории и понятия не являются отражением объективного мира, а являются результатом соглашения между учеными. Ему в гносеологии противостоит познавательный реализм . Познавательный реализм не расходится с агностицизмом в 2-х моментах, в вопросе о познавательности явлений, как феноменов объектов чувственного познания. В ответе на вопрос: Можно ли познать мир целиком во всех связях и проявлениях? обе концепции дают отрицательный ответ. Расхождение между ними заключается в понимании сущности предметов, вещей, имеют ли явления отношение к сущности, возможно ли через явления получать достоверные знания о сущности. Познавательный реализм говорит Да, а агностицизм – Нет.

При их рассмотрении принято выделять 2 вида:

1)Чувственное познание.

2)Рациональное познание.

Каждому из них соответствуют свои формы познания. Чувственное включает в себя: ощущение, восприятие, представление. Ощущение – форма чувственного познания, соответствующая отдельным свойствам вещи, предмету. Восприятие - форма чувственного познания, соответствующая системе свойств вещи, предмета, и оно сходится из несколько ощущений. Представление - форма чувственного познания, чувственный наглядный образ вещи или предмета действительности, сохраненный и воспроизведенный в сознании без непосредственного воздействия самих предметов на органы чувств. Представление – образ .

Рациональное познание включает: понятие, суждение, умозаключение. Понятие – элементарная форма мысли, в которой отражается наиболее важные признаки, свойства вещей и предметов, выражаемых этим понятием. Суждение – связь между понятием и умозаключением. Умозаключение - вывод из нескольких суждений.

Чувственное и рациональное познание образуют единую психику человека. Рассмотрение познания через взаимодействие чувственного и рационального является один из аспектов рассмотрения познания с познанием всеобщего.

Знание – проверенный практикой результат познания действительности, вернее ее отражение в сознании человека. Взаимосвязь знания и незнания может быть выражена в 4-х основных познавательных ситуациях:

1)незнание о незнании (допроблемная ситуация)

2)незнание о знании

3)знание о незнании (проблемная ситуация)

4)знание о знании

Под субъектом принято понимать источник целенаправленной активности, носитель предметно-практической деятельности оценки и познания. В качестве субъекта можно выделить индивида, коллектив, и общество. Объект – то, что противостоит субъекту, на что направлена предметно-практическая и познавательная деятельность оценки и познания. Объект и объективная реальность это не одно и то же. Субъект и объект – это парные категории, выражение единства противоположности. Субъект – объемное рассмотрение познания (это еще один аспект рассмотрения познания в самом общем виде):

1)Позволяется мыслить, принцип отражения с принципом творческого активного характера познавательной деятельности.

2)Позволяется понять материальный вид знания как субъективного образа объективного мира, раскрыть диалектику субъективного и объективного в процессе познания. Позволяет раскрыть механизм социальной обусловленности познавательного процесса.

Создание субъектом познавательной структуры несут не только информацию об объекте, но и отражают состояние общественного развития, потребности и цели общества.

Проблема истины главная в гносеологии. Существуют разные понимания истины. Например: истина есть опытное подтверждение (позиция философского эмпиризма). Истина есть полезность знания, его эффективность (позиция прагматизма). Истина – это соглашение (позиция коменционализма). Мы берем: истина – соответствие знаний действительности. Такая трактовка истины включает следующие моменты:

1)действительность – объективная реальность, состоящая не только из явлений, но и из сущностей, скрывающихся за ними и в них проявляющихся.

2)действительность – субъективная реальность (духовная)

3)Истина как результат познания связана с практикой. Объект задается практикой, и истина как достоверное знание, воспроизводимое на практике.

4)Истина не остаточное, а динамическое образование, это есть процесс.

Всякая истина включает 2 стороны: объективную и субъективную. Объективная означает, что истинное содержание человеческих представлений не зависит ни от отдельного человека, ни от человечества в целом. Субъективная означает, что она не существует, помимо человека и человечества.

Гносеология оперирует такими пониманиями истины как объективная, абсолютная и относительная. Объективная истина – адекватное отражение объекта, познающего субъектом, воспроизводящая познавательный объект, т.к. он существует сам по себе вне сознания. Из понимания истины как объективной следует ее конкретность. Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Конкретность истины – зависимость знаний от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых они существуют и развиваются.

Объективная истина содержит 3 аспекта:

1)Антологический объект. Связан с фиксацией в истине бытия, как

2)Аксеологический. Состоит из краев нравственно-этической и эстетической наполненности истины, тесной связи ее со смыслами жизни, с ее ценностью для всей, в том числе практической, деятельности человека.

3)Праксеологический. Отражает включаемость в истину ее связи с практикой.

Самым важным является первый. С его позиции истина – соответствие конкретно-чувственных и понятийных представлений объекту. Существуют разные формы истины. Выделяют концептуальную, операционную истину.

Для гносеологии особое значение имеют абсолютная и относительная истины. Под абсолютной истиной понимается такого рода знание, которое тождественно своему предмету, и потому не может быть опровергнуто. Абсолютная истина – полное исчерпывающее знание о предмете. Относительная истина – не полное знание о том же самом предмете. Абсолютная истина складывается из множества относительных истин, вместе с тем каждая относительная есть одновременно и абсолютная, т.к. в ней есть часть абсолютной. Единство абсолютной и относительной истин обусловлены их содержанием. Они являются объективными истинами.

Истина есть процесс. Это свойство проявляется двояко. Во-первых, как все большая полнота отражения объекта. Во-вторых, как процесс преодоления заблуждений.

Антиподом истины выступает ложь. Ложь – преднамеренное возведение заведомо неправильных представлений в истине. Понятию лжи близко понятие дезинформации, но это не одно и то же. Дезинформация – передача объективно-ложного знания как истинного или истинного как ложного. Разновидности дезинформации могут быть – полуправда и ложь умолчанием. Ложь всегда связана с преднамеренностью субъекта, а дезинформация может быть осознанной и неосознанной. Для гносеологии более важным представляется понятие заблуждения. Заблуждение – своеобразное теоретико-познавательное явление, представляющее собой непреднамеренное несоответствие суждений или понятий объекта. Это свойство непреднамеренности существенно отличает его от понятия лжи. Заблуждения различаются по отношению к фактам, их воздействии, по степени достоверности информации, в них содержащихся, по роли развития знания и т.д. Роль заблуждений в познании не однозначна. С одной стороны всякое заблуждение уводит от истины, мешает познанию, но с другой стороны они могут вести к созданию проблемных ситуаций и способностью построения истинной теории. Проблема истины – проблема отграничения ее от заблуждений. Это упирается в проблему критериев истины. В современной гносеологии главным критерием истины рассматривается практика, взятая в процессе своего движения, развития. Вместе с тем утверждение, что практика выступает главным критерием истины, не отвергает других критериев, которые в этой связи могут рассматриваться как дополнение, но выполнять вместе с тем важные эвристические функции. Например, в теоретическом познании важен логический критерий, сущность которого в логической полноте, подчинение формам логики. В естествознании, философии важную роль играет аксеологический критерий, т.е. обращение к мировоззренческим, социально-политическим, нравственно-этическим принципам и установкам.